Она была меньше, младше, бесконечно хрупче — отчего бы не сделать всё, что задурнорассудится, но его пока вменяемый разум отвергает инородный мотив, вцепившись мёртвой хваткой в ещё теплившееся чувство благодарности и в скользкое знание, что злится он на самом деле на самого себя, а не на неё, просто с самим собой расправиться никак не может. Стиснутые пальцы медленно разжимаются: ещё больше он не может позволить себе и в этот раз сделать худшую ситуацию ещё хуже, навредив единственной, кто пробует ему помочь.