Они всегда играли: кто первый проснётся, кто первый соберёт инвентарь, кто первый заметит след, кто первый выследит, кто больше всего отловит.

Разумеется, в отношении охоты ача побеждал почти всегда: за его плечами — естественная возрасту большие сила и опыт; Асирпа учится быстро, впитывает наставления, как прибрежный песок, идёт вперёд смело — но Вилк оказывается всегда на один шаг впереди. Даже если кажется, что сегодня дочери айну повезло, как никогда ранее, вот-вот она, наконец, пересилит своего родителя, и Асирпа с искрящимися от счастья глазами спешит действовать в отрыв — оказывается, всё это время отец скрывается где-то около, среди заснеженных веток и стволов — внимательно и заботливо присматривает за дщерью, чтобы не совершила ничего крайне опасного для себя.

Что касается всего до: Асирпе всё-таки не было равных; в своём нетерпеливом волнении и ощущении ажиотажа маленькая Асирпа могла просыпаться далеко до рассвета, не спать ночами вовсе — и при этом оставаться бодрой ещё добрую половину дня, хотя казалось бы. Ача, конечно, учил, мол, выдержка и хороший сон — это крайне важно, ведь охотник всегда должен быть начеку, держать ухо в остро, не торопиться — а невыспавшись, что ты сделаешь? Асирпа учится быть сдержаннее — но всё также просыпается раньше Вилка, только лишь за самым редким случаем уступая — если, например, до этого хотя бы полночи гуляли.

Они всегда играли: кто первый.

Смерть их опережает всех.

В ту ночь Асирпа просыпается — не от криков, не от кошмаров, не от загадочных предчувствий — просто что-то достаточно тяжёлое грозится раздавить, превратить в кровавое крошево руку. Асирпа просыпается, чтобы проверить — а белый волчонок, которого она с отцом подобрала, едва слышно поскуливая, нервно грызёт ей ладонь и пальцы. Девочка тогда не понимает внезапной перемены в поведении животного — он так никогда не делал — но бережно укладывает его себе под бок, тихо приговаривая.

Через несколько дней в деревне появляется гонец с новостью о гибели всех, ответственных за перевозку айнского золота. Прижавшись спиной к стене, Асирпа долго смотрит на волка остекленевшим пристальным взглядом, а Ретар, прижимаясь к противоположному конца дома, словно бы виновато жмёт хвост.

Хучи хранит молчание несколько дней, а потом вдруг говорит: "Каждый конец есть начало чего-то другого". Говорит: "Может, поможешь мне завтра с аттускарпе?". Асирпу молнией прошибает — или, вернее, так кажется, потому что сезон для дождей не подходящий.

Задолго до рассвета Асирпа выдвигается на привычную охоту — и, наконец, побеждает во всех этапах своей маленькой игры с отцом. Прикладывая к губам любимое лакомство из мозгов, подсчитывая количество заработанных шкур, Асирпа плачет. От радости, конечно, ведь как иначе можно встречать победу? Ретар тычется носом в лицо, слизывает горячим шершавым языком солёную влагу — и немного еды прямо с ложки. Асирпа закусывает щёку изнутри, чтобы не засмеяться — щекотно.

Асирпа шепчет тихое "спасибо".

Больше айну в "кто первый" ни с кем не иг­ра­ет.