его голос со вкусом переливающегося в холодный стакан алкоголя. его голос благородного янтарного цвета, древесной смолы, тягучий и липкий, как само воплощение страха, как то, что заставляет мурашки бежать по спине. он звучит из-за плеча, вонзается так, что не шевельнуться, как удав, гипнотизирующий добычу, как хищник, загнавший в угол дичь.

сандей не считает себя дичью – когда-то да, когда-то стелларон заставил его чувствовать себя слабым и беззащитным, но вместе с перьями у птенца выросли когти. он не голубь гармонии, он ворон порядка, способный выклевать глаза, печень, способный изодрать до мяса того, кто приблизится слишком близко и без должного почтения.

гончая за спиной осторожна.

- господин галлахер, - воскресенье звучит заученно-почтительно, как подобает главе клана. он знает, что как бы ни было велико желание молча уйти, он, как хозяин резиденции утренней росы, обязан сохранять достоинство. – не ожидал, что вы решите задержаться.

этикет заставляет сандея повернуться к гостю лицом, встретиться взглядом с охотничьей собакой, что, принюхиваясь, подбирается к нему ближе. воскресенье терпеть не может гончих – он чувствует их взгляды по всему дому, и от этого лишь возрастает тревога. гофер твердит, что все в порядке, что это лишь иллюзия, провокация, на которую нельзя поддаваться, но это не помогает – и ноготь процарапывает на круглом столе новые насечки.

- вы остались, что спросить меня, как я себя чувствую? – на грани. еще немного и напряженный разговор перешагнет эту границу дежурной вежливости – и прежде, чем это случится, сандей хочет проникнуть в голову главы гончих и выяснить, что ему нужно. выцепить крючками всю подноготную, узнать, о чем тот думает, чего желает, что сподвигло его вдруг заговорить наедине.

но он ничего не видит. только ощущает липкий холод спускающийся по спине.

«вы выглядели обеспокоенным. все в порядке?»

обеспокоенным... как хорошо он маскирует слово «паника».

- вы по делу, господин галлахер? я бы хотел успеть к началу концерта зарянки.

кто ты такой? что ты такое? почему тебя не получается прочитать, почему твои мысли и чувства закрыты под замком? руки воскресенья сцеплены за спиной, рука сжимает запястье с такой силой, что циркулирующая по венам кровь замирает и ощущается неприятным покалыванием на кончиках пальцев.

успокоиться. нужно успокоиться, сохранять хладнокровие, гофер говорил, что тревога мешает, говорил, что страх закрывает глаза. его ладони ложатся на лицо, опаляя холодом веки – заставляют ослепнуть, погрузиться в темноту. если бояться – нельзя прочитать.

только вот вернуть спокойствие не выходит.

[indent] Рука Всеотца с наколотой на вилку куском сосиски с белком от яичницы так и замерла над тарелкой.

[indent] - Женщины? – переспросил он, и голос предательски прозвучал слишком уж осторожно. – Какой женщины?

[indent] Здесь было полно свободных гостевых комнат, которыми в прошлом часто пользовались гости Мэри после шумных вечеринок, которые она устраивала.

[indent] О какой женщине речь?

[indent] Бывало, что кто-то забывался и оставлял свои вещи: рубашку, носок, даже какой-нибудь элемент нижнего белья – для таких дел он держал в доме прислугу, но порой даже они не могли уследить за хаотичной жизнью Мэри Фьёльсвид. К тому же, у Мэри был дурной характер, и она эту прислугу слишком часто меняла.

[indent] Что ещё за женщина?

[indent] Когда к Мэри стали приходить важные в Великобритании и полезные Одину люди, он распорядился, чтобы в комнатах для гостей имелся комплект новой, свежей одежды с нижним бельём – на всякий случай. Ему было выгодно, чтобы интересующий его гость принял спонтанное предложение Мэри остаться на ночь и не хотел показаться равнодушным хозяином. Но проблема была в том, что подавляющую часть гостей Мэри составляли мужчины.

[indent] Так о какой женщине речь?

[indent] Догадка поразила молниеносной стрелой. Один поднял на Фрейю внимательный взгляд, так и не съев то, что наколол на вилку, и отложил прибор обратно на край тарелки. Теперь ему даже сделалось немного смешно, что он поспешил скрыть за глотком кофе, приподняв свою чашку и взглянув на богиню сквозь тёплый пар.

[indent] Он знал её очень давно и не верил, что даже за прошедшие столетия эта богиня могла измениться настолько, чтобы её упоминание чужих женских вещей было сделано вскользь просто так. В конце концов, незаинтересованный бы даже не стал заострять на них внимание и сконцентрировался на более масштабных проблемах – например, вынужденное и неприятное сотрудничество с супругом. Но Фрейя? Неужто она... ревнует?

[indent] - Это случайность. – Подтвердил Один, убирая чашку обратно, но не прекращая своего пристального наблюдения. Вдруг его губы растянулись в довольной улыбке, как у сытого кота, которого доверху ещё и почесали за ухом. – Правда.

[indent] Его это, конечно, обрадовало.

[indent] Ему это, конечно, польстило.

[indent] Теперь Фрейя захотела перевести разговор, а Один нет. Но свой завтрак он все же доел и довольно быстро, запив кофе, после чего уставился на компост. С таким прекрасным настроением ему теперь в самую последнюю очередь хотелось думать о сложных вещах, поэтому он просто стал слушать Фрейю.

[indent] На её вопрос он задумчиво поднял взгляд к потолку, как делал всегда, когда погружался в свои воспоминания. Носить столько лет жизни в разуме простого смертного было бы смертельным испытанием, но память бессмертных работала иначе. И все же, даже ему приходилось сконцентрироваться на том, чтобы уйти глубже и дальше, задолго до рождения Бальдра и встречи с Фрейей, задолго до того, как о великом Асгарде знали так, как знают сейчас. Нет-нет, не смерть Имира, не настолько далеко... Один нахмурился, почувствовав, что в вихре воспоминаний немного заплутал.

[indent] - Нужна будет... почва. – Произнёс он задумчиво. – Без неё ничего не получится. То дерево, которое я перенёс из Асгарда, пришлось сажать в принесённой оттуда земле – даже спустя столько лет она все ещё пропитана древней магией. Всё дело в ней.

[indent] Или в чем-то еще? Было что-то, что он упускал? Заниматься деревьями Всеотец считал исключительно женским делом и не лез, предоставив всё мудрой Идунн - ведь именно заботливая женская рука могла позаботиться о бессмертии и могуществе их дома.

[indent] Он снова взглянул на Фрейю, которая к его разочарованию уже приступила к работе. Он поморщился – что, прямо сейчас? Но нарушать своего слова Один не стал и, отложив тарелки в сторону, тоже постелил перед собой салфетку. Во имя всех богов, лучше бы так собрались паззлы собрать или какие-нибудь полюбившиеся смертным настольные игры.

[indent] Теперь Фрейя решила поговорить о Фреки с Гери, и украдкой Один приподнял уголок губ, раскрыв её попытку перевести тему. Вот только Один говорить о Фреки с Гери не хотел.

[indent] - Это комната Мэри, она была моей женой. Я совсем забыл про неё и надеялся, что волкам хватит ума показать тебе комнату для гостей, но видимо они настолько оказались рады тебе, что посчитали, что у этого дома появилась новая хозяйка. – Он высыпал на свою салфетку первую горстку и поднял на Фрейю взгляд. – Она была мне женой только по документам. Теперь она мертва.

[indent] Он лениво ковырнул горстку пальцем.

[indent] - Люди порой умирают.

[indent] И размазал горку земли по салфетке.

[indent] - И ещё чаще умирают тогда, когда этого не хотят.